Декларация Зависимости

Я не умею жить в полутонах,
Любить отчасти и хотеть вполсилы.
Я никогда прощенья не просила,
Как не просила свет, идя впотьмах.
На чёрное и белое делить —
Почти делить на ноль, но бесполезней.
Реветь в ночи и петь лебяжьи песни,
Печтать и с размаха жать delete —
Банально и до одури старо.
Но небо рассыпается на части,
Но город молчалив и безучастен...
И я иду сквозь вьюгу до метро,
Я грею руки и читаю бред,
Я создаю иллюзию свободы...
Я ненавижу это время года,
Когда весна приходит в декабре!
Все думают: когда уж надоест
Упорствовать на горе и на диво?
Гореть взахлёб — моя прерогатива,
Святая индульгенция и крест.

---

под видом

Никто не напишет письма, телеграммы, не нарисует даже весточки на стекле.
Любви остаётся едва ль больше грамма, да и та уже обещана в другую клеть.
А небо висит на страховочных тросах и опасно раскачивается по ночам.
Я забыла ответы на все вопросы, что задавала когда-то в божественный чат.
А бури рекордны по прыти и силе, и никаких слов не хватает, чтоб рассказать…
Я помню, что меня когда-то просили во время затмения не открывать глаза.
Вот чёрные лебеди, чёрные кошки, вот червлёные стяги и неоны витрин...
Как будто играю в себя понарошку и забываю, что снаружи, а что – внутри;
Как будто горючей напичкана смесью, несу себя бережно, даже как-то с трудом.
До Нового Года остался лишь месяц, а я хожу по городу, не находя дом.
Мой бред обнаружен, опознан и назван, и его имя рифмуется даже с моим;
Пытаюсь дышать, но давлюсь раз за разом, и сердце почему-то бесконечно сбоит.
Я забываю порой погасить свечи и проверить, сколько денег лежит в кошельке...

Но пока Земля вертится, каждый вечер я остаюсь поцелуем на твоей щеке.

---

говорит

Он говорит: "Я приеду в Москву, я приеду к тебе, ты же только дождись".
Она говорит: "Я пишу по мазку эти долгие осени, эти дожди".
Он говорит: "Я поверил в любовь, я поверил в тебя, я уверовал в нас".
Она говорит: "Я пишу между строф, на газетной бумаге, меняю окрас".
Он говорит: "Твоё имя звучит каждый раз, когда я закрываю глаза".
Она говорит: "Потеряла ключи от чердачных дверей где-то месяц назад".
Он говорит: "Я не вижу ни зги, без тебя моё сердце болит и горит".
Она говорит: "Значит, с красной строки, с прописной буквы О, пишем: "Он говорит"...

---

ещё одно

осколки цвета света обмылки тьмы
в каком архиве лето где были мы
обломки звуков букв глагол терять
зима вошла без стука до декабря
я множу пачки писем и жму delete
вещаю против истин что не болит
забыта где-то чашка пуста кровать
вздыхать совсем не тяжко и воровать
у времени разлуки минуты встреч
под ветром мёрзнут руки тебя беречь
не получилось вовсе и кто сказал

уже почти что восемь я на вокзал

---

скуч

я живу с рождества по ноябрь моё солнце уходит на мель
я считаю падения капель и ищу километры земель
я смываю с себя без остатка штукатурку и чью-то любовь
нам вчера обещали осадки что закроют остатки следов
я пишу тебе письма на стёклах на листах запотевших зеркал
на развалинах на водостоках на застывшей воде озерка
город мёрзнет в твою здесь не бытность я здесь мёрзну когда тебя нет
дело даже не в том что забыто имя паспорт e-mail кабинет
дело даже не в том что снаружи так же гадко как гадко внутри
хоть в ломбарде закладывай душу хоть белугой неделю ори
нет на плеере времени кнопки что-то вроде отмотки назад
есть большие московские пробки и опухшие утром глаза
есть архивы цветных фотографий и букеты засохших цветов
есть долги расписание график только это ты знаешь не то
мы забыли как пьётся под утро как под ливнем танцуется вальс
мы забыли как точно и мудро подбираются песни для нас
мы забыли как сочно и гулко исчезают значения слов
лишь играет сонату в проулке обрусевший чудак-крысолов

---

Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря...
(И. Бродский)

постепенно ползёт по венам масса красной густой вины
я пытаюсь кричать мгновенно ночь как врач забирает сны
только день со своим товаром зазывает мозги ебя
мне не нужен совсем задаром этот город где нет тебя
ежеутренне дёгтя ложку я кладу в пересохший рот
одиночество шьёт одёжку по лекалам столичных мод
бог бухает четвёртый вечер мы давно перешли на ром
как-нибудь переждать бы вечность и встречать тебя всем двором

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Тихий омут: водица бурлит и искрится.
Я ныряю, бросив золото на берегу.
Я же вдоволь хочу на Него наглядеться.
Всё пытаюсь, пытаюсь... Но не могу.

@темы: малословие

---

Одна и Другая. Четвёртое

Одна не мигая глядит на Другую, как будто в ознобе, бледна, голодна.
Говорит в исступленье: «Вот и где ты была-то? Я же тут без тебя совершенно одна.
Сколько прошло поездов, электричек, сколько к чертям утекло лет!
Хоть ядом травись, хоть стреляйся, хоть вешайся!
А тебя как не было, так и нет.
Жизнь прохудилась, дала трещину, спешно и упрямо ушла под откос.
А кому расскажешь про все эти вещи, так ведь только и скажут: «Не вешай нос!»
Считают меня истеричкой и дрянью. Хотя это как раз совсем не беда...
Не повторяй такого, пожалуйста, не повторяй... Ты ведь теперь не уйдёшь, да?»

Другая – как Одна, только более звонкая, и в глазах у неё горят огоньки.
Слушает внимательно, говорит: «Вот как»... Про себя думает: «Ты мне только не лги.
Расскажи мне всю правду, моя девочка, чтобы после спокойно поплакать в плечо.
Чтобы после – свободнее, чище и легче. Чтобы после – безбашенно и горячо.
Кто же знает, к чему нам вся эта встряска: то ли на счастье, а то ль на беду…».
Гладит Одну по ладони ласково, говорит: «Конечно же, не уйду».

---

летназад

И ни за что не доживем до пенсии
(Lumen)

Наши фото закрашены краской, наши письма сданы в архив.
Время, бывшее некогда сказкой, без вопросов ушло на торги.
Обратите вниманье, сеньоры, на последний сегодня лот:
«Ve и Eme. За сутки до ссоры. За две тыщи такой-то год».

@темы: малословие

---

Выходные даны – чтобы видеть сны о прошедшем лете,
Забывать про дела и про снег, просыпаться лениво в обед;
И писать невзначай SMS всем, кто был за тебя же в ответе:
Кто вёл за руку через туман, кто спасал от нечаянных бед.

Выходные даны – чтобы пить вино или водку с перцем,
Чтобы бегать курить на балкон, забывая про шарф через раз.
Выходные даны… Значит, можно, наконец, прореветься,
Не стесняясь ни бессмысленных слёз, не стесняясь ни заплаканных глаз.

---

программа-максимум

1. Доходить до беспамятства, до точки, до ручки,
До финиша, до самой последней черты.

2. Заканчивать стихотворные рваные строчки
Простым и коротким местоимением – «ты».

3. Убегать, забывая про бредовые мысли
И про сбитые, стоптанные в хлам каблуки.

4. Забивая на цели и прочие смыслы,
Жаться в тесные, прокуренные кабаки.

4. С головой окунаться в наготу и аккорды
И Лету неторопливо переходить вброд.

5. Измеряя шагами разлинованный город,
Остужать обожжённый поцелуями рот.

6. Доставать свою память из обломков и пыли.
Уколовшись, ругаться нецензурно и зло.

Мы друг друга когда-то друг у друга забыли.
Ты не помнишь, какое это было число?

---

Бредология. Увидимся в январе

Перед сном мне рассказывает сказки маркиз де Сад,
Иногда его подменяет Воланд или Алиса-лиса.
А когда я всё-таки закрываю глаза,
Моя вечность начинает катиться назад,
И ночь латает прорехи на теле моего времени,
И скелеты по шкафам расставляет рефери...
И только над ухом звучит, как рефрен:
"Увидимся в январе... Увидимся в январе".

---

Ты - там, со своими делами и своими загонами.
Я - тут, со своей истерикой и саундтреком барона Мюнгхаузена.
Наш сюжет - до банальности прост (да таких сколько угодно!).
Но какая будет развязка - нигде не сказано.

@темы: малословие

---

Одна и Другая. Третье (Испания)

Инфанта Уна и инфанта Отра –
Наследницы трона, сказочные оторвы.
Ведут себя совершенно не гордо,
Но регулярно поднимают на уши город.
Похожи друг на друга, ну просто одинаковы на лицо.
Играют в прятки со всем дворцом,
Всегда находят посмешнее словцо
И за сладостями в Лондон посылают гонцов.
Вся Испания следит за их игрой в круголя
И от всей души молится за отца-короля.

А король вызывает няньку, говорит строго:
«Донья Росита, ну какого чёрта?!
Воспитание девочек – Ваша забота!
Им уже пошёл пятнадцатый год,
А ветер в их головах как гулял, так гуляет.
Вот чего им недостаёт, чего не хватает?
Я их берегу, холю, лелею, вывожу в свет,
А они решили переродиться в Москве,
Пойти в детский сад, бегать по лужам,
Кормить снегирей в эту жуткую стужу.
И что с ними делать – просто ума не приложу!
Скоро сам с ними стану, как распоследний шут».

Донья Росита краснеет, бледнеет, не знает, что на это ответить,
Говорит невнятно: «Но ведь… Ведь
Они обе здоровы и в полном расцвете,
И это, кажется, недурная весть»…

Король тяжко вздыхает, собирается с силами,
Велит пригласить гонца из России.
А дочки не желают угомониться (как ни проси),
И уже стали чем-то вроде национального символа.


Одна просыпается, будит Другую,
Говорит: «Вот ведь приснилось». «Угу», -
Отвечает Другая, спросонья потирая глаза.
«Давай в следующий раз гулять по другим дворцам;
И больше не сниться в Испании в этом их городе».
«Ммм… Ну, по крайней мере, не в это же самый год».

---

Одна и Другая. Второе

Одна вздыхает мечтательно, томно, и вспоминает о Нём,
Представляет себя в подвенечном платье, примеряет другую фамилию.

Другая в это время ищет себя днём с огнём,
Думает о том, как потрясающе будет звучать в эфире,
О том, как будет блистать в театре или в кино,
О том, как будет давать интервью и прятаться от папарацци.

Одна говорит: «А знаешь, на самом-то деле мне всё равно:
Быть ли Венерой Милосской или одной из Граций…
Мои глаза похожи на Его глаза,
Мои губы похожи на Его губы».

Другая говорит: «Ты, главное, не забудь Ему об этом сказать
И в день свадьбы не улетай… ну… куда-нибудь там… на Кубу».

Одна соглашается, обещает никуда не деваться в день свадьбы,
Обещает взять у Другой автограф, когда та станет звездой.
Они могли бы придумать себе какие-то ещё судьбы,
Но уже шесть часов, и пора возвращаться домой.

---

В.

Мой мальчик, пожалуйста, будь счастлив с нею, люби её и не вспоминай меня.
Пусть ваше время будет стократ длиннее… чем наше было. Не променяй
Её на одиночество тёмных улиц, на будни и на прочую ерунду.
А наши тени давно уснули на старых плёнках в ____(каком?) году.

Ты заслужил, мой хороший, счастья. Не пропадай, не живи вотще.
Мы были – вместе. Мы стали – части. Ты слишком долго был мой-ничей.
Ты знал всегда, сколько стоит вера, и сколько нужно вперёд бежать.
Я не умела быть самой первой и танцевать на краю ножа.

Пусть она будет не кареглаза, не ветрена, и никогда не сочиняет стихи.
Пусть она будет твоим алмазом. Побереги её, побереги!
Мой мальчик, пожалуйста, будь счастлив с нею, люби её и не вспоминай про нас.
Чтоб каждый день был стократ ценнее… И от разлуки Господь вас спас.

---

V.A. II

Ступай смелее на тонкий лёд,
Ведь сомневаться тебе негоже.
Твой ясноокий король не врёт
О том, что время вас ждёт в прихожей.

Не тереби первородный страх,
Не пробуй вылечить солью раны.
И не пытайся найти впотьмах
Несуществующий ключ в карманах.
Не прогоняй в грозовую тьму,
Не отсылай в города и веси.
Не убегай, посулив тюрьму
И на прощанье поклон отвесив.

Всегда хотелось дожечь мосты
И убежать от себя и прочих.
Но наступает час «икс», и ты
Почти сдаёшься, почти что хочешь
Стать самой главной из главных жён
И поступить вопреки, раз люди
Гадают, кто будет кем сражён
И кто кого до конца разлюбит…

Ступай смелее на тонкий лёд,
Не будь упрямой, циничной, хитрой...
Твой ясноокий король умрёт
За пять минут до финальных титров.

---

Гипотетическая шиза. Рефлексия

А.

Ты уедешь в Париж или в Рим, или в Питер (к осколкам Невы),
Я останусь, что ни говори, под прокуренным небом Москвы.

Будет сваренный кофе горчить, будут дни по-ноябрьски мрачны,
Будут найдены где-то ключи от потерянных скважин замочных.

А я буду сидеть до утра и ложиться с рассветом уже:
Буду долго смотреть на экран и пытаться придумать сюжет,

Буду книги листать без конца и ловить непослушные слоги,
Буду думать, а что же сказать (как в какой-нибудь старой эклоге),

Буду долго, по-детски, реветь и бояться ночной темноты…
И на каждый звонок SMS буду дёргаться – вдруг это ты?

И курить на балконе свой Vogue, как бы пережидая цунами,
И смотреть, как картинки из книг постепенно становятся нами…

---

Джинджер (Чайка)

Все события... Все совпадения...
Ну как обычно.

I.
Рыжая Джинджер всегда была примечательна
Тем, что умела мечтать, невзирая на частности.
Джинджер была необычной, чудной, замечательной,
Каждое слово делила на звонкие части,
Феньками яркими туго сплетала запястья
И говорила: «Вы знаете, знаете, где моё счастье?
Счастье – где чайки, где много, так много парящих чаек…
Что мне все эти прогулки, все эти цветастые майки?
Что мне все эти слова и все эти случайные стайки?
Я хочу быть навеки лишь с ними, я всегда хотела быть чайкой!»

Джинджер всегда хотела быть вольною чайкой,
По крайней мере столько, сколько себя помнила.
Она придумала даже новое имя, записала его в альбоме
На случай, если всё-таки станет когда-то небесной,
На случай, если всё-таки станет Небес невестой.
Говорила: «Тогда я буду зваться не так, а иначе»;
Говорила: «Тогда я буду летать, я буду парить, а значит,
Однажды вы проводите меня у причала
И больше не увидите уже никогда».
Но чайкой почему-то стать не получалось,
Пришлось оставаться человеком.

Беда
Никогда не приходит одна,
И Джинджер в своём несчастье
Совершенно не замечала Никки. Он был ей частью
Городской обстановки или повседневной рутины
(примерно как автобусные остановки и круглосуточные магазины).
А Никки ночами не спал, не мог дышать, петь, пить, читать книжки,
В каждой строке видел только одно слово: «Джинджер».
Это было похоже на манию или на навязчивый бред.
Он без конца лепетал ей: «Джинджер… милая, милая Джинджер…»
Она отвечала: «Нет!
Никки, послушай: ведь есть… есть только небо и море,
Есть только жажда мечтать и беспечно летать на просторе.
Ты понимаешь?».
«Я? Да, я понимаю! О, горе мне, горе!» –
Никки ведь всё, всё понимал. И понимание это было горько и зло:
Он знал, как белые птицы комками отчаянья бьются в стекло.

II.
Джинджер так и не стала чайкой. Зато вышла замуж два года назад.
Она разлюбила цветастые майки, научилась подводить чёрным цветом глаза.
Джинджер любит своего мужа, читает романы дю Морье Дафны...
Что вам о Джинджер сказать ещё нужно? Она же ребёнка родила недавно!

III.
Никки играет в известной рок-группе. Вот их афиша: «A Heaven Seagull».
Бешеный рейтинг, фанаты, всё круто. Кто их услышал – навеки пропал.
Никки – красавец, спокоен и сдержан, и даже звёздная болезнь его не берёт.
Как будто внутри – несгибаемый стержень, алмазное сердце, нетающий лёд…
И только в глазах теплится то ли просьба, то ли отчаяние:
«Не-подходите-нет-не-подходите-ближе!».
На спине татуировка – раскрытые крылья чайки.
На запястье какое-то имя: «Джинджер».

@темы: историетты