Ты нашёл дорогу сюда, чтобы окликнуть меня по имени...
Одна не мигая глядит на Другую, как будто в ознобе, бледна, голодна.
Говорит в исступленье: «Вот и где ты была-то? Я же тут без тебя совершенно одна.
Сколько прошло поездов, электричек, сколько к чертям утекло лет!
Хоть ядом травись, хоть стреляйся, хоть вешайся!
А тебя как не было, так и нет.
Жизнь прохудилась, дала трещину, спешно и упрямо ушла под откос.
А кому расскажешь про все эти вещи, так ведь только и скажут: «Не вешай нос!»
Считают меня истеричкой и дрянью. Хотя это как раз совсем не беда...
Не повторяй такого, пожалуйста, не повторяй... Ты ведь теперь не уйдёшь, да?»
Другая – как Одна, только более звонкая, и в глазах у неё горят огоньки.
Слушает внимательно, говорит: «Вот как»... Про себя думает: «Ты мне только не лги.
Расскажи мне всю правду, моя девочка, чтобы после спокойно поплакать в плечо.
Чтобы после – свободнее, чище и легче. Чтобы после – безбашенно и горячо.
Кто же знает, к чему нам вся эта встряска: то ли на счастье, а то ль на беду…».
Гладит Одну по ладони ласково, говорит: «Конечно же, не уйду».
Говорит в исступленье: «Вот и где ты была-то? Я же тут без тебя совершенно одна.
Сколько прошло поездов, электричек, сколько к чертям утекло лет!
Хоть ядом травись, хоть стреляйся, хоть вешайся!
А тебя как не было, так и нет.
Жизнь прохудилась, дала трещину, спешно и упрямо ушла под откос.
А кому расскажешь про все эти вещи, так ведь только и скажут: «Не вешай нос!»
Считают меня истеричкой и дрянью. Хотя это как раз совсем не беда...
Не повторяй такого, пожалуйста, не повторяй... Ты ведь теперь не уйдёшь, да?»
Другая – как Одна, только более звонкая, и в глазах у неё горят огоньки.
Слушает внимательно, говорит: «Вот как»... Про себя думает: «Ты мне только не лги.
Расскажи мне всю правду, моя девочка, чтобы после спокойно поплакать в плечо.
Чтобы после – свободнее, чище и легче. Чтобы после – безбашенно и горячо.
Кто же знает, к чему нам вся эта встряска: то ли на счастье, а то ль на беду…».
Гладит Одну по ладони ласково, говорит: «Конечно же, не уйду».
Другая сидит, свесив ноги на улицу,
и смотрит, как серый поток работяг
внизу каждый вечер сутулится.
Одна захлебывается тишиной.
Другая, услышав, как капли дождя
стучат по полуночным стеклам,
несет их Одной,
чтобы ночь не молчала.
Одна пьет коньяк, Другая - мартини без сока.
полночный трамвай отбивает число
для Дублина, Праги и Сохо.
Я его ещё доперепишу.